Княжеские трапезы - Страница 106

106

— Мне нужно съездить в Швейцарию, чтобы выполнить поручения шефа, — сказал он. — Хочешь поехать со мной?

Наджиба колебалась, соблазненная перспективой этого путешествия, но желание добиться разрешения на право посещения Эдуара взяло в ней верх. Она отказалась.

— Я возвращаюсь в гараж, — сказал Банан, — я забыл взять деньги, и мне нужно прихватить белье.

— Я поеду с тобой, — решила Наджиба. — Мне там тоже нужно кое-что взять.

Она имела в виду коробку с письмами, с которой не хотела расставаться. Эта корреспонденция без адреса ей была необходима. Каждую минуту, и днем и ночью, Наджиба мысленно составляла фразы для следующего «неотправленного» письма.

Когда они приехали в гараж, Банан сразу же заметил, что дверь взломана. Свисающий замок свидетельствовал о краже со взломом. Парнишка стремглав поднялся по лестнице на второй этаж и, прибежав первым, увидел открытую пустую коробку из-под бисквитов. Этот перевернутый жестяной куб был для него самым большим несчастьем. То, что пропали его собственные деньги, мало его трогало. Больше всего он был удручен исчезновением денег, предназначенных для княгини.

Наджиба разделяла отчаяние брата.

— Подонки! Мерзавцы! — бранился Банан чуть не плача.

Когда он успокоился, то начал быстро соображать.

— Как ты считаешь, отец одолжит мне три тысячи?

Сестра высказала свое мнение.

— Если ты ему объяснишь, что у нас украли чужие деньги, то, возможно, и одолжит.

— Я сейчас к нему поеду, — решил Банан, — и постараюсь купить новый замок!

38

Ей захотелось поехать с ним, как это часто бывало. В этот день было холодно, и она надела свою меховую горжетку, которая насквозь пропиталась запахом нафталина. Горжетка была сделана из двух лисьих шкур, морды которых застегивались на крючки и скрещивались на груди. Мех был того же цвета, что и длинные волосы колдуньи, вступившей в неравный поединок с климаксом. Она держала своего мужа под руку. Вид у супружеской пары был торжественный и чопорный.

Их приход помешал болтовне медсестер. Кремона направился к самой представительной из них, так как знал, что она старшая медсестра на этаже. Он подобострастно ей улыбнулся, чтобы как-то ее задобрить, но ничего не вышло.

— Мэтр Кремона, — решил он тогда представиться. — Где Эдуар Бланвен?

— Он, как всегда, в своей палате, — ответила чуть язвительно полная женщина.

— Мне нужно его повидать.

Медсестра равнодушно пожала плечами, и супруги направились в палату Эдуара, в которой стояло еще восемь коек.

Кровать князя была второй, справа от двери. Он лежал с открытыми глазами и хрипло дышал.

— Здравствуйте, — прошептал адвокат. — Как вы себя чувствуете?

Чуть недовольная гримаса исказила губы Эдуара. Страдания — или асфиксия? — приоткрыли его побелевшие губы, обнажив розовые десны.

— Вчера я видел вашу матушку. Она была удивлена и обеспокоена моим визитом, предчувствуя, что с ним связаны какие-то неприятности. Мне пришлось использовать все мое красноречие, чтобы переубедить ее, но я не уверен, что мне это удалось. Тем не менее она предоставила мне необходимые сведения.

Мадам Кремона уселась на краешек кровати Эдуара; своей рукой в шевровых перчатках она нежно ласкала левое бедро князя, который абсолютно на это не реагировал.

— Для исполнения второй части плана, — продолжал Кремона, бросая снисходительный взгляд на свою жену-проказницу, — мне необходим помощник. В подобных делах я всегда пользуюсь услугами Арно Пендура, в прошлом комиссара полиции, а теперь пенсионера-вдовца. Он обычно с удовольствием берется за такую работу. Я должен вас сразу успокоить: плата за его услуги вполне умеренная. Старые сыщики, как и старые финансовые контролеры на пенсии, оказывают неоценимую помощь общественности.

«Болтун! Пустомеля!» — подумал Эдуар.

Правая рука ищущей приключений мадам Кремона решительно проникла под простыни и коснулась Князева члена.

— Мэтр, — произнес одними губами Эдуар, — у меня нет денег. В счет гонорара я подарю вам свою коллекционную машину 1937 года.

— Правда? — просиял адвокат.

— Приготовьте акт дарения к следующему разу, я вам его подпишу.

— Подписать можно и сейчас, на чистом листе, — сказал Кремона.

* * *

Когда ушел Банан, Наджиба зашла в другую комнату за письмами. Она окаменела, когда увидела их разбросанными, смятыми, разорванными на мелкие кусочки; некоторые даже были испачканы экскрементами. Наджиба не могла понять причины этого бессмысленного вандализма. Чем так могли заинтересовать ее письма вора или воров, взломавших дверь.

Внезапно занавеску, маскирующую шкаф, кто-то резко раздвинул, и в комнату ворвалась Мари-Шарлотт.

— Итак, мамаша Совиньи, вы изволили вернуться?

Наджиба взвыла в отчаянии, поняв, что эта маленькая потаскушка распотрошила и прочла всю ее тайную корреспонденцию.

С гибкостью косули она выскочила из комнаты и побежала к лестнице. Но вдруг споткнулась, покатилась вниз и ударилась о пол мастерской. Когда прошло головокружение, Наджиба попыталась встать, но не смогла. Почувствовав острую боль в лодыжке, она поняла, что при падении сломала ногу. Ее вырвало. Боль была непереносимой, сломанная нога существовала как бы отдельно от ее тела.

Мари-Шарлотт медленно приближалась. Она спускалась с лестницы вихляющей походкой, изображая из себя модель, демонстрирующую коллекцию одежды.

Она встала, как истукан, перед Наджибой.

— Итак, мамаша Совиньи сломала себе лапку? Она больше не сможет писать? Ты писала правой или левой ногой, подлюга?

106